 |
@
«Вечерний клуб»,
07 февраля 2002г.
Мария Львова |
|
|
"Врачующая рука убийцы". |
|
Помните героя
хемингуэевской «Фиесты», из-за смехотворного увечья
лишенного плотской любви? Так же как Джейкоб,
грустный любитель корриды, Морис Тэбрет —
центральный персонаж «Священного огня» — был ранен
на войне. Теперь Морис (Сергей Безруков —
приглашенная звезда из Табакерки) прикован к инвалидному
креслу, а его красавица-жена Стелла (Екатерина
Семенова, призванная в труппу МХАТ из «Современника»)
прикована к нему, страстно любящему и стоически
жизнерадостному. Брат калеки (Егор Бероев)
становится любовником жены, мать (Ольга Барнет) —
видит все и страдает за всех. Ситуация тягостная, с самого
начала ясно, что оптимальный исход для
добропорядочного английского семейства — скорейшая
смерть героического инвалида. Она и последует,
долгожданная, к концу первого акта, но окажется не естественной,
а насильственной. Виновника облегчения всеобщей
участи будут разыскивать на протяжении всего второго
действия спектакля.
|
|
Пьеса «Священный
огонь» не принадлежит к числу высших литературных
свершений автора эпохального романа «Театр» и одного
из самых репертуарных драматургов мира. Начисто
лишенная английского юмора и иронии, пьеса кишит
высокопарными банальностями. Например, такими: «Как
люди добры! Но я готов отправить любого из них в ад,
лишь бы уберечь тебя!» Сергей Безруков, произносящий
эти слова, играет калеку со своим фирменным надрывом,
близким к истерике. У него, большую часть первого
действия сидящего в кресле на колесиках, нет
возможности суетиться всем телом — но он изо всех
сил хлопочет лицом и энергично жестикулирует. Нет,
право, леди Эшли из «Фиесты» было куда легче с Джейком —
он прекрасно танцевал и не говорил слишком длинно.
Бедняжке Стелле приходится во время монологов мужа
лишь молча вздымать грудь, обтянутую вечерним
платьем, а парные сцены сильно осложнены инвалидной
коляской. Кульминация их страстного дуэта — танго:
Безруков виртуозно управляет своим неожиданно
вертким средством передвижения, а актриса панически
от него уворачивается. |
|
Впрочем,
закрученная детективная интрига спасает пьесу от унылого
психологизма, а спектакль вытягивает из мистико-модернистской
трясины, в которую уводит его постановщик — большой
специалист по модерну, худрук одноименного театра
Светлана Врагова. |
|
Несмотря на неурядицы
и очевидные вкусовые провалы спектакль все-таки
производит крепкое, цельное впечатление. Не в последнюю
очередь благодаря исполнителям вторых по значимости
ролей: сдержанной и точной Евгении Добровольской —
сиделке, тайно влюбленной в своего подопечного
Мориса, изысканному и профессиональному Андрею
Ильину — доктору-резонеру Харвестеру. |
|
В финале
отравитель (а Мориса отравили) произносит пламенную
речь о том, что здоровая сексуальная потребность
женщины должна быть удовлетворена, хотя бы даже
через труп мужа, и общественное мнение в лице всех
персонажей пьесы единогласно его оправдывает. |
|
