 |
@
"Известия", 24
января 2002г.
Алексей Филиппов |
|
|
"Повесть о настоящем человеке". |
|
Во МХАТе вышел
мистико-мелодраматический детектив "Священный огонь". |
|
Пьесу написал
Сомерсет Моэм, в главной роли артист "Табакерки"
Сергей Безруков, кумир юных дев и лауреат
Государственной премии РФ. В других ролях умный и
точный Андрей Ильин, талантливая Евгения
Добровольская, обаятельный и техничный Егор
Бероев - один из самых перспективных молодых
актеров МХАТа. Поставила "Священный огонь" Светлана
Врагова - она режиссер с именем и репутацией.
Результат же оказался по меньшей мере странным. |
|
В пьесе главными
героями, точнее, героинями являются прежде всего
женщины: сиделка, жена и мать основного мужского
персонажа. В спектакле же главным героем оказался он
сам - парализованный летчик Морис Тэбрет (его и
играет Сергей Безруков). Морис погибает в конце
первого акта, дальше речь пойдет о причинах смерти.
Но у мхатовского зрителя сходу возникает отчетливое
ощущение финала: героя не стало, значит, закончилась
и вся история. |
|
Спектакль вроде бы
является детективом, но одновременно в нем звучат не
доведенные до логического конца мистические мотивы.
Объясняясь с женой, безруковский персонаж играет на
невидимой зрительскому глазу скрипке; собираясь
скончаться, встает с инвалидного кресла, делает
несколько пассов и падает на руки человеку в черном.
За раскрывшимися декорациями образуется черный
провал, и герой уходит в никуда - надо полагать,
летчика поглотила Вечность. Через некоторое время
его домашние будут пить чай, сидя в темноте у камина
и держа в руках светящиеся неоновыми огоньками
чашечки: что сие значит, остается только гадать. |
|
Спектакль полон не
сведенных в единое целое мотивов: герой умер, и по
сцене расхаживает дама в сари (мать летчика долго
жила в Индии), разбрасывая во все стороны лепестки
роз. А когда, наконец, выяснится, кто убил,
декорации опять раскроются и улыбающийся залу
ослепительной безруковской улыбкой Морис Тэбрет
замрет у рисованного задника, выдержанного в духе "Острова
мертвых" Арнольда Беклина. Чеховская Аркадина,
окажись она в зале, шепнула бы на ухо соседу: "Это
что-то декадентское". |
|
У этого спектакля
своя кассовая логика. На него пойдут поклонницы
Безрукова и любители детективов; остальных приведет
интерес к Моэму и МХАТу. Но Безрукова, повторяю,
убивают в конце первого акта, детективная линия
смазана, а Моэм растворен в
мистико-мелодраматических постановочных наслоениях,
задрапирован позаимствованным у Экзюпери монологом и
обильно сдобрен музыкой Вагнера. Зал чувствует себя
озадаченным - публике не вполне ясны правила игры.
Когда персонажи обсуждают возможные причины смерти
летчика Тэбрета и предполагают, что паралитик мог
встать с кресла, дотащиться до ванной и при помощи
палки вытащить из шафчика пузырек с ядом, кое-кто в
зале, не разобравшись в происходящем, пытается
хихикнуть. Но затем люди спохватываются: спектакль
убийственно серьезен, такой же должна быть и публика. |
|
Все разъяснится:
жена летчика любила его младшего брата, в больного
влюбилась сиделка, его мучения оборвал (оборвала)...
Ладно, не будем выдавать, кто именно. Но текст Моэма
все же не выдерживает нагрузки "детектив + мистика +
мелодрама". По сегодняшним меркам речи героев не в
меру многословны, стремление автора запихнуть все
переживания персонажей в их собственные монологи
архаично. Зрители все равно хлопают (они видели и не
такое), а вот артистов по-настоящему жаль. |
|
Сергей Безруков
работает в стиле спектакля, с
декадентски-мелодраматическим надрывом, Евгения
Добровольская играет по-мхатовски обстоятельно,
Андрей Ильин (доктор Харвестер) неброско и точно
выстраивает образ. Они разные, но результат у всех
примерно один: "Священный огонь" настолько надуман,
что не может быть и индивидуальных удач. |
|
|
|
<...> |
|
