Баннер "Архив статей о Егоре Бероеве"




Карта сайта

@ http://www.yampolskay.ru 24 января 2002г. Елена Ямпольская

"Маресьев из Британии".

Сомерсет Моэм, «Священный огонь». Постановка Светланы Враговой, сценография Валерия Левенталя.

     «Священный огонь» -чрезвычайно тягостная вещь. То есть настолько тягостная, что лично я по доброй воле не согласилась бы ни ставить ее, ни играть, ни смотреть.
     Тягостность «Огня» обусловлена не только сюжетными обстоятельствами, хотя, конечно, ими в первую очередь. Главный герой -инвалид, полупарализованный летчик, чьи физические терзания -пустяк по сравнению с моральными. Молодой еще парень по-прежнему страстно влюблен в собственную жену, однако жить с ней по-настоящему, спать, сделать ей ребенка не может. И не сможет больше никогда. Жена терпеливо приноравливается к новой ситуации, опекает мужа, развлекает, поддерживает, но она ведь женщина, причем всего-навсего двадцативосьмилетняя. Понятно, что однажды у нее заводится любовник. И производным внебрачной связи очень быстро оказывается беременность.
     Впрочем, эти интимные детали залу сообщают после антракта, когда злополучного летчика уже нет в живых. По констатации врача, Морис умер во сне. Сиделка, обожавшая своего подопечного с каким-то платоническим фанатизмом, придерживается иного мнения, -она полагает, что Мориса убили. Опоили снотворным. Как разворачивались события в действительности, -узнаете, если придете во МХАТ. Тайна интриги, как тайна вклада, должна быть неприкосновенна.
     В жанровой смеси «Огня» -психологическая драма плюс детектив -первый компонент, безусловно, является доминирующим. Светлана Врагова, прижав меня к стенке в служебном гардеробе чеховского МХАТа, горячо доказывала, что львиную долю репетиционного времени она посвятила борьбе с дешевой эмоциональностью, принуждая актеров играть тихо, сухо, аскетично и строго, но так, чтобы от этой сухости и строгости мурашки бежали по зрительскому телу... Замысел хорош, а вот результат на данный момент не впечатляет. Но ведь театральные люди склонны к самоутешению: мол, работа над спектаклем продолжается до тех пор, пока спектакль жив, -следовательно, у Враговой еще уйма попыток...
     Относительно спокоен на сцене один лишь доктор Харвестер -похудевший, с седой прядью в волосах Андрей Ильин. Но это счастливая особенность ильинского таланта и темперамента -ему не надо кричать, чтобы донести мысль до зала. Ну и до предела засушена сиделка, мисс Уэйленд -Евгения Добровольская. Где та роскошная, зрелая, сексапильная женщина, которая внезапно возникла в «Чайке» и в мухинском «Ю»? Тусклое личико под косынкой, фигура уничтожена монашеским облачением -эту зануду без возраста и пола могла бы сыграть любая менее привлекательная мхатовская актриса. Такие роли поручать сегодняшней цветущей Добровольской, все равно что микроскопом гвозди заколачивать...

     В интерьерах просторного, типично левенталевского, хоть и не типично английского дома актеры тянут резину, объясняют залу то, что давным-давно понятно, принимают торжественные позы и держат многозначительные паузы (таков укоренившийся в российской театральной традиции пародийный образ истинного британца), не забывая при этом регулярно срываться в отчаянные рыдания -причем голос надо давать по-настоящему, без дураков, ибо Врагова для пущей эффектности прослоила спектакль оглушительным, невыносимым, душе выматывающим Вагнером.
     Для Сергея Безрукова, как давно известно, спектакль без истерики -вечер впустую. Врагова может сражаться с Сергеем, сыном Витальичевым, сколько влезет, -такой противник ей не по зубам. Нет, Безруков явно стал работать лучше, он повзрослел и научился, в частности, весьма прилично изображать на сцене любовь. Но этот раззявленный в плаче рот или, того лучше, плотно стиснутые от душевной муки челюсти, эти желваки ходуном, и трагические балетные па под Вагнера (когда Морис спит или бредит, с конечностями у него все в порядке), эта яростная погоня за женой, чудом ускользающей из-под колес инвалидного кресла... -сами понимаете, впечатление тягостности усиливается.
    Кстати, специфический, чтобы не сказать «извращенный», эротизм калеки -тема богатейшая; достаточно вспомнить гениальный фильм Ларса фон Трира «Рассекая волны». Но во времена Моэма подобной смелости нравов не наблюдалось, и Врагова, вслед за автором, тоже решила не рисковать. Роковое объяснение жены и мужа завершается единственным поцелуем. А потом Морис умирает, причем Смерть выходит ему навстречу в облике лакея и принимает летчика на плоенную грудь, облапив его белыми перчатками...
     «Священный огонь» обременяет хрупкие зрительские плечи чрезмерным грузом. Трагедия Мориса -раз. Трагедия его мамы (Ольга Барнет) -два. Жены -три. Сиделки -четыре. Да-да, у них тоже трагедии, поскольку обе лишились по-настоящему любимого мужчины. Правда, Екатерина Семенова (Стелла, жена Мориса) очень плохо играет, но все равно ее героиню жалко. Ведь любовник Стеллы в исполнении румянощекого Егора Бероева -это какой-то ходячий марципан, торт с розочками. И главное -все трагедии безысходные. Куда ни поверни, всюду клин. Даже на поклоны выходят с такими лицами, словно только что за кулисами в самом деле кто-то умер. Ни намека на катарсис. Тоска беспросветная.
     «Священный огонь» слабоват драматургически, недаром эту пьесу до последнего времени не удосуживались перевести. Тем более, что у Моэма имеется однотипная вещь под названием «Боже, храни короля!», там тоже -конкретная судьба, искалеченная большой войной, и семья, живущая под мрачной тенью этой войны и этой судьбы.
     «Священный огонь» слабоват режиссерски. Все-таки дамская рука не способна возвести прочную плотину на пути соплей и сантиментов.
     А в целом, по-моему, «Священный огонь» -это очередное заблуждение легко увлекающегося Олега Павловича.

 Вверх

Биография  Телевидение Спектакли Афиша Фото Пресса Общение Обои Баннеры Ссылки

 © Egorberoev. E-mail: spm111@yandex.ru
Только с письменного разрешения администратора возможно частичное или полное копирование материалов сайта.



Сайт создан в системе uCoz