 |
@
"Столичные новости" электронная
версия, №10 (255), 18-24 марта 2003г.
Анна Валерьева |
|
|
"Не
ржать!" |
|
Несколько слов вдогонку «Дикому табуну». |
|
...Все время
спрашиваю себя: стоит ли писать об этом фильме, на
который и так, по-моему, слишком «организованно»,
словно в советские времена, откликнулись многие СМИ?
Собственно, это и не дает покоя. Не сам фильм, а уж
очень топорно создаваемый его миф. Фантом ложной
значимости. Конечно, в этом поусердствовали и
авторы, организовавшие пышную премьеру в престижном
Октябрьском дворце столицы и еще перед показом
оглушившие публику сообщением, что присутствует она
на событии, равном (ни больше ни меньше!) «началу
подъема украинского кино», увидит «фильм, снятый по
голливудским меркам», в активе которого —
«убедительная победа на Ялтинском кинофестивале!
Четыре награды — рядом с представителями четырех
основных кинематографических держав». Добавьте сюда
и торжественное вручение тут же, на сцене, автору
сценария и продюсеру «Дикого табуна» Виктору
Веретенникову «корочки» члена Союза
кинематографистов (и его снисходительно-барственное
замечание о пополнении коллекции удостоверений
творческих союзов — писательское и журналистское
давно уже у него «в кармане») — и вы поймете, почему
с первых же минут вечера меня неотвязно начало
преследовать ощущение, что прямо здесь, в зале,
привселюдно, строка за строкой материализуется
известный текст про новое платье короля. И ведь
мальчик (да не один, и девочки, воспитанные на
другом в кино!) в зале сразу обнаружился. И его
хохот в моменты уж слишком явных сюжетных нестыковок
и чересчур нарочитых поступков и фраз героев звучал
разоблачительно. «Что, король, и правда, голый?» —
спросила я молодую соседку по окончании сеанса. «Я
почему-то надеялась, что это будет не так слабо», —
ответила девушка и, виновато улыбнувшись, добавила,
что будь у нее время подумать, она бы, конечно,
нашла в фильме и положительные черты. |
|
Я и сама их весь
вечер искала. Прочитанный накануне роман Виктора
Веретенникова («Дикий табун» — его экранизация)
поначалу помогал связывать между собой обрывки
сюжетных линий на экране. Вот Первый министр Летюк (
Петр Бенюк) почему-то приказывает запуганному
идиоту-помощнику «чтобы не было этой журналисточки»
(из-за отснятой ею пленки с весьма сомнительным
компроматом — «царской охотой» в заповеднике — и
всего одной газетной статьи в защиту степного
табуна). Если поверить логике авторов картины,
никаких опасных кадров на той пленке уж и остаться
не могло: они как минимум засветились после
прицельного выстрела самого злодея-министра прямо в
объектив «мыльницы» в руках Купавы, плохо
спрятавшейся за кустиком среди цепи охранников... В
романе она, эта неутомимая журналистка, статьи с
фотографиями, рискуя жизнью, отправляет при первой
же возможности во время гонки за табуном по степи и
даже своего ухажера — нардепа Дмитрия — к этому
привлекает (и за это еще сильнее его любит!). Там
хоть как-то понятно, почему Летюк, «крестный отец во
власти», ради устранения настырной репортерши
вынужден вступить в сговор с криминальным «крестным
отцом». В ленте девушка после того как ей
фотоаппарат раскокали, какие-то строчки однажды у
костра вроде и шкрябает, но уж точно ничего никуда
ни с кем не отправляет и не публикует. А значит, не
так-то уж она и опасна, как нас пытаются убедить. По
фильму получается, что убить ее хотят только за ту
пленочку (засвеченную) да еще за то, что вяло
мятущийся между любовью к героине и собственным
тщеславием Дмитрий питает более нежные чувства к
журналистке, чем к подложенной к нему в постель во
время командировки в Америку красотке (которая в
книге — хотя бы соучастница преступной группы, в
кино же — именно что случайная любовница). Впрочем,
цур меня: главное — не увлечься поисками ответов на
вопросы. Стоит ли дальше путаться в толкованиях и
сравнениях романа и фильма? Так можно договориться и
до каких-то серьезных претензий к режиссерской
трактовке, а значит, признать ее существующей.
Думаю, не надо этого делать. Пусть уж все невнятицы
на экране останутся на профессиональной совести
Валерия Рожко, раз уж он заявлен режиссером и со
сцены убеждал публику, что именно после «Дикого
табуна» украинское кино «задышит ровнее»... |
|
Вот, разве что,
еще пару слов о табуне. О том самом, который, как
заявил перед началом фильма его «многокорочный»
продюсер, является олицетворением «нашего
украинского народа». В романе этот дикий табун, как
показалось мне при чтении, был выписан автором с
любовью и со знанием дела, и противостояние гордых
коней (и их защитников) нечестной охоте на них,
эдакому политизированному сафари, было достаточно
напряженным. Да и почему и куда они бегут по
бескрайним степям, внушая страх одним людям и служа
прикрытием для экономических и политических
спекуляций другим, было в книге почти понятно. В
фильме, увы, с первых кадров становится очевидным,
что эффектно несущиеся на экране животные с рождения
воспитаны в подчинении кнуту и узде. Цель их
бесконечного гона в картине — то без видимых
погонщиков, а то и в сопровождении милицейских
автомобилей и правительственных вертолетов — смутна.
Плохие люди угрожают им — и гонят, хорошие спасают —
и тоже гонят. «Когда начались съемки с табуном и
кони начали ломать сценарий, мы решили: это природа,
подчинимся ей — и пойдем за лошадьми», — признался
зрителям со сцены автор. Как стало ясно чуть позже,
так он искусно застраховал фильм от упреков в
очевидных монтажных, композиционных, исполнительских
просчетов. И на осторожный вопрос из зала о том,
почему красивую кобылу, за которой трогательно
бегает жеребенок, герои фильма упрямо зовут
«жеребцом Диком», Виктор Веретенников вновь
заговорил про символический смысл образа табуна,
который шире и глубже буквальных неточностей (а мне
почему-то вспомнилась булгаковская фраза о «бывш.
курице, а ныне петухе»). А вслед за продюсером и
любимец публики, «носитель народного героического
начала», исполнитель одной из ролей в картине
Владимир Гостюхин проникновенно объяснил залу, что
пока мы, братья-славяне, будем вот так идти за
табуном и «чувствовать в себе природную стихию, а не
превращаться в прагматичных американцев», все у нас
хорошо будет, и все мы преодолеем... В эту минуту я
невольно обвела взглядом публику, увидела слезы в
глазах людей постарше и приготовленные блокноты для
автографов в руках у завороженных
девчонок-зрительниц — и чуть было не поверила
«народному» актеру. |
|
Этот «Дикий табун»
действительно про нас. Пока мы даем так легко увлечь
себя показной «харизмой» или просто самоуверенностью
дилетантов, убежденных в том, что спонсоры на
фестивалях для того и существуют, чтобы вручать себе
на них награды и призы, и потом на них же
«раскручивать» имидж «кино имени себя», мы
заслуживаем этого кнута и этой узды. Мы достойны
именно таких мифов — и такого кино. Мы заслуживаем
того, чтобы нас называли «свободным табуном»,
подразумевая при этом послушное и неразумное стадо.
Это наш король, и мы его поддерживаем в
убежденности, что он нарядился в действительно новое
платье, а также творит свой подвиг в дикой степи
украинского кино. |
|
...Вот только
начальный кадр фильма с профессиональной камерой,
втоптанной в пыль «табуном», почему-то задел за
живое. |
|
|
|
